Добрый вечер!
Только что по телефону разговаривала с мамой. У неё мне нужно было уточнить некоторые фамилии сослуживцев моего папы. Я уже писала, что моя мама наклеила семейные фотографии в альбом, да так, что отрываются они с верхним слоем страниц альбома. Одну фотографию мне удалось-таки более-менее удачно снять. На её обратной стороне папиной рукой написаны фамилии тех, кто на ней изображён. К сожалению, некоторые фамилии оказались намертво заклеенными. Разобрать, какие фамилии под слоем отодранной с листов альбома бумаги, уже невозможно. Вот я и консультировалась с мамой, читая ей то, что можно прочитать и то, что я смогла по пропущенным буквам восстановить.
Хочу заметить, что эта фотография была сделана даже не в Германии, а в Эстонии, в прекрасном городе Хаапсалу, куда после Германии перевели полк, в котором служил мой папа. Но на ней запечатлены те же лётчики и техники, которые, перед службой в Эстонии, служили в Лерце, а потом в Темплине. Выглядят, правда, все они немного старше и звания стали повыше рангом. А у дяди Гели Куркая уже к тому времени появились усы.
Посылаю Вам эту групповую фотографию и её обратную сторону с написанными папой фамилиями. Кроме того, я ешё сама перепечатала этот список фамилий. Но некоторые фамилии, даже с маминой помощью, я разобрать не смогла.
Стоят:
Немков, Гноевой, Могильный, Горбачёв, Головин, Климантов, Пушкарь (не уверена, что правильно), Шамонин, Плотников, Куркай, К      н (не разобрала вовсе), Алексеев, Станков, Авцынов, Мотохин (не уверена, что правильно), Лозовой.
Сидят:
Фролов, Семененко, Вакуленко, Кукурика, Колодяжный, Путилин, Шпаченко, Мордвинов, Невзоров, Пономарёв, Молчанов, Машин, Рычило, Кагиров.
С дружеским приветом, Елена.

28.05.2012г.
Добрый вечер!
Вот ещё одна фотография, сделанная в Рехлине. Год может быть 1953-й или 1954-й. На ней мой папа Колодяжный Демьян Андреевич с фотоаппаратом, на пороге стоит Гелий Куркай (ещё без усов), мужчину за его спиной я не знаю. На аккордеоне играет Виктор Лозовой, а танцует Анатолтй Немков.
С дружеским приветом, Елена.

А на этой фотографии мой папа уже стал командиром, эскадрилии. Он стоит первым слева. Рядом с ним Машин. Третьего в шеренге я не помню. Четвёртым стоит Куркай, пятым -Горбачёв, шестым - Гноевой и седьмым - Головин. Тех, кто расположился за первой шеренгой, я не знаю.

31.05.2012г.
Добрый вечер, Андрей!
Большое спасибо за письмо и за обещание внести мои фотографии и комментарии к ним в ближайшее время в альбом моих воспоминаний. Я уже подумала, что Вы потеряли к ним всякий интерес. Мне было бы очень жаль, если бы такое случилось. Время так стремительно мчится вперёд. Но не этот темп так страшен. Самое ужасное, что уходят из жизни бывшие участники всех тех событий, от которых всё-таки остались хотя бы мои чёрно-белые фотографии, а к ним очень скудные мои воспоминания. Моей младшей внучке Яночке в августе будет шесть лет, а мне в Рехлине было на год меньше. Я сама поражаюсь, сравнивая себя с Яночкой, как я могла запомнить столько имён, событий 57-летней давности. На прошлой неделе я послала Вере Невзоровой фотографию лётчиков полка с фамилиями, написанными на обратной стороне моим папой. Вера посмотрела эту фотографию со своей мамой и тётя Люся узнала всего пять человек из всех сидящих. А ведь ей, когда она жила в Рехлине, было почти 30 лет. Моя мама тоже почти совсем ничего вспомнить не может. А если что-то вспоминает, то прямо сама себе удивляется. Неужели и в моей голове лет через 20 наступит такая пустота? Не хотелось бы.
С дружеским приветом, Елена.

1.05.2012г.
Добрый вечер, Андрей!
Благодарность за свои фотографии я с большим удовольствием принимаю. Мне очень приятно, что они нашли отклик в сердцах.
Посылаю Вам ещё две фотографии. Никаких опознавательных знаков на них нет. Думаю, что снимки сделаны в Лерце прямо на аэродроме перед очередными полётами.
На первой фотографии мой папа, Демьян Колодяжный, на самом верху группы лётчиков и техников в фуражке. Он смотрит прямо в объектив. Больше никого я там не узнаю – шапки и шлемофоны мешают это сделать.
На другой фотографии мой папа, в последнем ряду второй справа, то ли читает газету, то ли изучает карту. Первый слева в последнем ряду – папин хороший друг Герасимов Слава.
С дружеским приветом, Елена.

Рехлин, 1954-й год.
Я с другом моего детства Женей Ильенко. Запечатлён удивительный момент, когда Женя предлагает мне своё сердце. Мы с ним не виделись больше 55-ти лет.

Удалось из альбома отодрать ещё одну фотографию, чтобы прочесть надпись на обратной её стороне. Там написано:
      «Мы с соседями и хорошими знакомыми после проводов отпускников».
И дата стоит: 13.10.1955г. Тех, кто стоит слева, я не помню, а справа стоят мои родители и Галя Морева.
С дружеским приветом, Елена.

7.06.2012г.
Добрый вечер!
Спасибо всем за добрые слова в мой адрес. К сожалению, сажусь за компьютер с некоторыми перерывами. Наша жизнь такова, что нельзя всё время смотреть только в прошлое, каким бы притягательным оно не было.
Посылаю Вам ещё одну интересную фотографию. Аэродром Лерца. Год 1953-й или 1954-й. Мой папа, Демьян Колодяжный, стоит справа. У него в руках логарифмическая линейка. Все другие лётчики изучают маршрут предстоящих полётов по картам. Около моего папы - Виктор Лозовой. Третий слева - Анатолий Невзоров. Больше никого из лётчиков я не знаю.
С дружеским приветом, Елена.

Андрей, с большим интересом прочитала Ваше последнее письмо ко мне. Мне трудно сказать, в какой местности и в каком году сделана эта фотография. На её обратной стороне никаких надписей, к сожалению, нет. У мамы по телефону я каждый раз спрашиваю, обо всём, что всплывает в моей памяти, но чаще всего ответа не получаю. Но кое что всё-таки удаётся восстановить. Номера полка мама точно не помнит – я её уже об этом когда-то спрашивала. Знаю, что вместе с папиным полком всегда рядом был и какой-то другой полк. Но эти полки между собой не очень дружили, хоть жили в соседних домах и покупали продукты в одних и тех же магазинах. Странно, конечно, но это можно объяснить тем, что между полками всегда было соперничество – у кого лучше показатели по полётам, по дисциплине, может быть...
Лётные книжки у нас точно были, но моя мама не понимала всей ценности, которую они имеют для истории. Поэтому мама и не собиралась никогда их сохранять. Для папы это было важно и дорого, а для мамы нет. Она даже удивляется моим вопросам, которые я ей задаю по телефону о прошлой жизни в Германии. Когда мне всё-таки удаётся из неё выудить какие-нибудь подробности из прошлых лет, я бываю просто на десятом небе.
Вначале папа летал на каких-то американских самолётах, которые, из-за частых аварий, называли «катафалками». 15-го мая 1948-го года на одном из таких самолётов у папы случилась очень серьёзная авария. Это произошло на небольшой высоте, прямо перед посадкой.
Поэтому папе удалось открыть верхний люк самолёта и во время взрыва его выбросило из горящего самолёта взрывной волной. Он долго лечился, был в санаториях, но потом вернулся в полк и начал летать снова.
После американских самолётов папа летал на МИГ-15 и МИГ-19. Летом 1957-го года, уже в Прибалтике, осваивали какой-то новый тип самолётов, папа учил летать на них приехавшее откуда-то руководство. Мы с мамой тогда жили в Украине и приезжали к папе на целое лето. За лето мы сменили много городов: Даугавпилс, Венспилс, Крустпилс, Паневежис. Валга... В Валге какое-то время находились все наши вещи. Там ещё была какая-то непонятная история. Почему-то мы в 1956-м году, как-то очень уж поспешно, прямо в товарных вагонах выезжали из Германии. Мама не помнит причины. Может быть тогда это была военная тайна. И связана она могла быть с драматическими событиями в Венгрии. Помню, что нам, детям не разрешали выглядывать в окна, особенно, когда мы проезжали через Польшу. Нам объясняли, что на польской территории много снайперов и они стреляют без разбора по любому , показавшемуся в окне человеку. Мы всю дорогу ехали сидя прямо на полу, а передвигались только на четвереньках. Но бывали и какие-то длительные остановки, чуть ли не в чистом поле. Мы даже выходили из вагонов и бегали вдоль состава.
Перед Германией папин полк располагался сначала в Рауховке Одесской области – там я и родилась. А потом мы переехали в Одессу. Где там был аэродром, я не знаю.
А после Рехлина мы переехали в Темплин. Вот твм я была на аэродроме. Но на фотографии точно не Темплин, вернее не его аэродром, т.к. мне запомнились на взлётной полосе металлические листы с дырочками и вокруг аэродрома со всех сторон плотной стеной стоял густой лес.
А с августа 1957-го года мы жили в прекрасном городе Хаапсалу, который я до сих пор очень люблю и о жизни там мы с Верой Невзоровой часто вспоминаем.
С дружеским приветом, Елена.

12.06.2012г.
А ещё у меня есть очень интересная коллекция немецких открыток 50-х годов. Потом, в 70е годы, когда моя сестра Милочка с мужем и с сыном жили в Германии, в Лейпциге, они тоже присылали нам открытки, но это уже было совсем не то, что раньше. Хотя изображённые на них ёжики и кошечки были очень милыми и забавными. Но не хватало какого-то шарма и утончённого вкуса.
Вот одна из открыток, которую папа прислал нам из Германии. Интересна и обратная её сторона, где папа написал: «Муся! Посмотри и вспомни, как мы прибивали гардины в Одессе.»